Мастерская смерти - Страница 46

— Только не говори, что она впала в такое состояние после смерти дочери. Здесь пахнет хроническим неврозом. И спиртным, между прочим. Я вдоволь насмотрелась на таких в клиниках.

Шиб, не отвечая, повернулся к ней спиной. Хорошо, пусть Бланш окончательно слетела с катушек, пусть она ненормальная, ну и что? Что вообще знает о жизни эта Гаэль, что у нее есть, кроме иллюзорных убеждений молодости?

Он направился к церкви, с наслаждением слушая, как хрустит под ногами гравий. Он чувствовал, как в нем кипит гнев на весь этот мир, где какой-то маньяк может насиловать и убивать маленьких девочек, а потом красть их трупы, и где он сам, Шиб Морено, не осмеливается сделать ни единого жеста, чтобы утешить женщину, в которую влюблен и которая сходит с ума от отчаяния, потому что ее муж на них смотрит — о, трусливый Шиб Морено, король адюльтеров на скорую руку! О, господи, Бланш вот-вот отправят в психлечебницу, а он думает о светских приличиях!

Щиб резко ударил кулаком по двери часовни. Он и не заметил, как сюда пришел. Дверь мягко подалась, и он машинально сделал шаг вперед.

Только один шаг.

Потому что сделать второй он просто не смог — застыл на месте, словно наткнувшись на невидимую стену.

Эта стена лишила его возможности не только идти, но и думать— какое-то время он вообще не мог найти слов для того, что увидел.

Элилу вернулась.

Это была первая мысль, промелькнувшая в его мозгу, который отказывался соображать.

Элилу вернулась.

Но она вернулась не в свой хорошенький стеклянный гробик из волшебной сказки. О нет.

Она была распята над алтарем головой вниз.

Распята на огромном деревянном кресте, к которому раньше был прибит раскрашенный Христос.

Теперь он ничком лежал на полу.

Шиб поморгал глазами, но адское зрелище не исчезло. Он видел все абсолютно ясно: перевернутый крест, лицо Элилу в метре над алтарем. Белокурые волосы свисали вдоль стены, словно опрокинутый нимб. Бледные щеки, сжатые губы. Платье задралось, открыв белые трусики и худые коленки. И гвозди, вонзившиеся в ноги возле ремешков лакированных туфелек...

Шиб машинально прислонился к спинке молитвенной скамейки. Он вспомнил, что Дюбуа говорил об одержимости. То, что находилось у него перед глазами, было поистине дьявольским творением.

Он приблизился к алтарю. Его била дрожь. Во рту было сухо, язык словно превратился в кусок картона. Каждый шаг давался с трудом. Гвозди были вбиты и в руки Элилу — их шляпки поблескивали в маленьких посиневших ладонях. Но ужаснее всего были ее глаза. Широко открытые закатившиеся мертвые глаза, которые, казалось, наблюдали за его приближением. Глаза демона, подумал Шиб. Достаточно увидеть только их, чтобы испугаться до смерти!

Он сжал кулаки. Тот, кто это сделал, хотел вызвать именно такие чувства— шок, страх, отвращение. Кто же до такой степени ненавидел семью Андрие?

Шиб чуть не споткнулся о валявшуюся на полу статую Христа. Он перевернул ее. На статую был нацеплен кружевной черный лифчик. Это было одновременно смешное и ужасающе непристойное зрелище — деревянный Христос в кокетливом лифчике, со стеклянными слезами, приклеенными к бороде.

Ноздри Шиба дрогнули. Он ощутил запах мочи. Кто-то помочился на статую. Его снова пробрала дрожь.

К лифчику был прицеплен клочок бумаги. Шиб наклонился и разобрал отпечатанные на машинке слова: «Сын шлюхи». Теперь его буквально трясло от холода. Он поднял голову. Элилу по-прежнему висела над алтарем, ее безжизненные глаза, не отрываясь, смотрели на него.

Что же делать? Ни в коем случае нельзя сообщать об этом Андрие. Нельзя допустить, чтобы кто-то увидел весь этот ужас.

Шиб попятился к двери. Нужно предупредить Гаэль и Дюбуа. Священник наверняка уже сталкивался с подобными вещами. Закрыть дверь на ключ, чтобы никто случайно не вошел... Шиб снял со стены ключ и запер за собой дверь. Он был весь в поту, хотя совершенно замерз.

Он заметил, что Гаэль разговаривает с Коста возле сарайчика с инструментами. Он позвал ее, она обернулась и кивнула. Поговорив с Коста еще пару минут, она подошла к нему.

— Садовник не видел ничего подозрительного, — сообщила она. — Никаких незнакомцев, шлявшихся поблизости, никаких...

— Гаэль, она вернулась, — перебил Шиб. -Кто?

— Элилу. Она там!

Гаэль проследила взглядом за его рукой.

— В часовне?

—Да. Это просто чудовищно!

— Ее... расчленили? — спросила Гаэль.

— Нет, но это выглядит не менее отвратительно. Гаэль слегка отстранилась и вниматеьно посмотрела на него.

— Черт, да на тебе лица нет!

— Я же говорю, это отвратительно. Нужно предупредить Дюбуа. Но ни в коем случае не Андрие!

— Я пойду взгляну, — сказала Гаэль решительным тоном.

— Подожди. — Шиб вынул из кармана ключ и дал ей.

— Когда войдешь, закрой за собой дверь и никого не впускай.

— Ты меня пугаешь.

Тем не менее Гаэль взяла ключ и направилась к часовне. Шиб наблюдал за ней. Вот она поворачивает ключ в скважине, открывает дверь... Внезапно Гаэль попятилась назад, и ее вырвало.

Он побежал к ней. Обернувшись на бегу, он увидел, что Коста наблюдает за ними, широко распахнув глаза. Они снова вошли в часовню, и Шиб захлопнул дверь. Гаэль перевела дыхание, вытащила из сумочки гигиеническую салфетку и вытерла рот.

— Еще ни разу не блевала при виде трупов, даже на вскрытии, — сказала она, словно оправдываясь.

— Я и сам еле удержался, хотя у меня больше практики, — сказал Шиб, слегка поглаживая ее плечо.

— Что сказать Андрие? Если он это увидит, то попадет в психушку на всю оставшуюся жизнь.